Я проснулся за несколько минут до звукового сигнала, сообщающего мышам о наступлении утра. Сердце билось часто, а в животе приятно щекотало. Предстоящий день казался особенным! Быстро умывшись, я выскочил на центральную улицу, пока ещё пустынную. До того, как она заполнится спешащими к Храму мышами, я хотел свернуть в один из боковых проходов и первым начать поиски лакомого куска. Этот момент стоит объяснить отдельно. Наш город населён высокодуховными и развитыми особями. Духовность проявляется в том, что самки практически перестали подпускать к себе самцов, предпочитая плотским утехам и заботе о потомстве служение Богам. Самцы же не решаются применить силу, потому что насилие – путь бездуховный, а умалить зов плоти можно используя разжиревших, думающих лишь о внешности”красавчиков”, или вовсе игнорируя этот зов. Из-за того, что мы развиты и сознательны – наша шёрстка непорочно бела, а глаза прозрачны настолько, что видна кровь, пульсирующая на днище. Говорят, наши предки были черны, как ночь и наводили ужас на Богов, разнося по городам болезни и разруху. Тогда Боги создали ужасных каннибалов и яды, выкосившие популяцию недоразвитых пращуров, а от тех немногих, которые выжили , происходим сегодняшние мы. Насущный хлеб в городе можно добыть двумя путями: придя к Храму и небольшим молельным домам, разбросанным по всему городу, или разыскивая лакомый кусок. Кормушки храмов всегда полны зерносмесью – питательной и свежей, поилки – чистой водой и многие мыши довольствуются этим. Некоторые, вроде меня, предпочитают свободный поиск. Совершая обход утренних улиц я уверен, что за каким-нибудь поворотом меня ждёт сыр или кусочек шпика. Такая пища не только вкуснее храмовой – она воплощает свободу. Я на свой страх и риск прокладываю маршрут, веря в любовь и заботу Богов. А были ведь те, которые не возвращались. Старые мыши утверждают, что Боги живыми возносят их на небеса. Мне бы тоже этого хотелось: ощутить божественное присутствие, а затем слиться с абсолютом. Нежный запах чеддера заставил меня ускорить бег, я интуитивно находил дорогу в лабиринте городских улиц. Гораздо быстрее своих собратьев. Желая вознести хвалу Богам, я никогда не накидывался на лакомый кусок – садился на задние лапки, вытянув для равновесия хвост, а передние сложив на груди. Закрывая глаза, я представлял, что Боги смотрят на меня и улыбаются.Аспирантка Кей вошла в комнату, где располагался лабиринт, внутренне собравшись. Она побаивалась грызунов, но в лаборатории контакта с ними было невозможно избежать. Тем более, что работа в проекте увлекала её и сулила быстрый карьерный рост. Сегодня нужно было изъять из колонии контрольную особь, взять анализы, извлечь и взвесить мозг. Она не любила препарировать, но ещё меньше любила засовывать руку в клубок мышей, толкущихся у кормушки. Ей повезло – в стороне от общей массы сидела искомая особь, уморительно, будто бы в молитве, сложив на груди лапки. Откинув прозрачную панель, Кей ловко ухватила зверька за спину, крепко зафиксировав шейный отдел, чтоб избежать укуса.Я благодарил Богов за пищу, ежедневно посылаемую нам и в уголке сознания забрезжила мысль о сакральном симбиозе наших сущностей. Боги питают и берегут нас, а мы, в свою очередь, их почитаем и служим инструментом познания. Мы невозможны друг без друга, являясь полюсами вселенского океана любви. Вдруг я почувствовал божественное присутствие на вполне физическом уровне. Словно огромная лапа, по-матерински тёплая, с нежностью и непреклонностью подняла меня в воздух. Я ощущал стальные когти, сжавшие мою шею и нестерпимое величие момента. Неужели я при жизни вознесусь на небеса, как пророчествовали старые мыши и мне будут раскрыты тайны вселенной? В животе защекотало удвоенной силой, я опорожнился прямо в воздухе. Ничего, Бог принимает меня в любом проявлении, а смысл нашего взаимодействия – любовь. Сейчас я это точно чувствовал. Кей поместила дрожащую мышь на стол для вивисекции, свободной рукой извлекая из стерилизатора скальпель…