Кай Хансен почувствовал, как веки перестали ему подчиняться. Видимо, пришло время оставить измождённое аскезой и вечным постом тело. Переход не страшен. По крайней мере, так ему всегда казалось. Когда же этот момент наступил, Хансен оказался не готов. Обуянный паникой, он конвульсивно пытался выхватить у жизни ещё глоток, ещё мгновение. Но ангелы зорко следят за отпущенным каждому лимитом. Ни вдохом, ни секундой дольше. “Надо благодарно принимать…” пелось в одной старой песне. И не выполнялось никем. Слишком уж, каждое из этих слов в отдельности, а тем более синергия от объединения всех трёх в одну фразу, претили природе человека. За окном кленовые вертолётики, вращаясь, стремились к земле, а душа Хансена, воспаряла в противоположном направлении. Страх и попытки удержаться в теле прошли, пейзажи вокруг обрели новые грани, словно добавив ещё одно измерение к восприятию. Он видел, как в его келью вошёл брат Исидор, коснулся бездыханного тела. Услышал его молитву. Вернее ощутил новым каким-то чувством. Молитва светлым лучиком исходила из области солнечного сплетения монаха, поднимаясь вверх, скрывалась там, куда направлялся сам Кай. Он лишь задержался послушать прощальную речь отца Антония. Узнать, каким праведником прожил свои неполные сорок лет. Не построив дом, не познав женщины – так истово ожидая Мессию, что не искал реализации в этом мире. Святой отец вспоминал, как юный Кай пришёл к воротам монастыря, как безропотно брался за любую работу, а свободное время посвящал молитвам и чтению. Настоятель выразил уверенность, что безвременно ушедший уже стоит у врат рая, услужливо распахнутых апостолом Петром. Растрогавшись словом отца Антония, Кай ощутил полную невесомость. Его влекло куда-то, очевидно вверх, а в голове проносились написанные им когда-то строки:” Тебе уже известна лёгкость смерти, А им – лишь только лёгкость бытия…” Хансен попал в пушистое облако или полосу тумана. Когда тот рассеялся, он ощутил под ногами надёжную твердь и увидел мощные стены древнего города. У ворот стоял загорелый мужчина в простой тунике, явно ожидая его. – Пётр? – спросил Кай: человек смутно был ему знаком- Зови меня так, пока не вспомнишь – улыбнулся мужчина и протянул Каю свёрток- Что это, ключи от рая? – В ответ человек весело рассмеялся, настолько искренне, что Кай тоже стал улыбаться в ответ.- Набедренная повязка. Зачем ключи? Здесь редко запирают двери. – он распахнул калитку проделанную в одной из створок ворот и пропустил вновь прибывшего вперёд. Кай чувствовал себя очень странно: с одной стороны эти улицы и нагретые солнцем камни были ему хорошо знакомы, с другой он никак не мог вспомнить, когда бывал здесь раньше. – Куда мне идти, Пётр? – спросил он своего провожатого. – Я провожу тебя к дому Асти. Там собираются все наши. Побудешь среди знакомых, а когда окончательно придёшь в себя – предстанешь перед Светом и решишь куда двигаться дальше.- В каком смысле “куда”? В рай, конечно, я ведь провёл праведную жизнь, не грешил, ждал Мессию. Кстати, может ты откроешь мне замысел, когда он всё-таки придёт? Пётр с явным усилием сдерживал улыбку. – Что ж, своей праведностью ты несомненно заслужил ответ на этот вопрос. Я покажу тебе. Пётр привёл Кая ко входу в странное здание, напоминавшее одновременно пирамиду и индуистскую пагоду.- Это место душ, ищущих ответы на нерешаемые вопросы. Мы называем его “исходная точка”.- Явления Мессии – это нерешаемый вопрос? – удивился Кай. – Разве его не посылает Создатель, соответственно своему замыслу.- Сейчас узнаешь – ответил Пётр, растворяя двери. Мужчины вошли в просторный зал с зеркальными стенами. Угол наклона зеркал представлял динамичную систему, создающую изменяющийся сюрреалистичный пейзаж. – Смотри прямо перед собой и сосредоточься на волнующем тебя вопросе – проинструктировал Пётр и тихо вышел. Кай внутренним взором нарисовал Мессию, каким себе его представлял, но пока видел лишь собственное отражение в разных ракурсах. Внезапно он ощутил, как воспоминания потоком хлынули в сознание. Вот, под звон литавр, колонны душ движутся к воротам, ведущим на сцену. Каждый идёт с определённой целью и, вместе с тем, несёт потенциал организовать всё поколение сыграть эпоху благоденствия и развития. Но проходя ворота все забывают и о подобном потенциале, и о роли, которую выбрали в этом воплощении. Обучение дыханию, питанию, выработка иммунитета забирает так много сил, что для сверхзадач их не остаётся. Далее, воплощённая душа обучается говорить и мыслить вербально, полностью нивелируя потенциал осознания личной и надличной миссии. С одной стороны остаются пути для познания истинной картины в виде музыки, живописи, хореографии, художественной речи, с другой – законы постановки уравновешивают их животными инстинктами, массовой культурой и жаждой потребления. Начальные цели подменяются материальными статусами. Самые светлые головы переходят в разряд сумасшедших отщепенцев, посмертно приобретающих статус гениев и подвижников. Потомки ценят их гораздо больше современников. Кай стоял в своей исходной точке и тоскливо понимал, как бездарно растратил время. Пассивно ожидая Мессию, он прожил не праведную, а абсолютно пустую жизнь. Он и был призванным Мессией, боящимся осознать этот факт. Как и любой представитель своего поколения. Хансен вышел из темноты здания на освещённое солнцем крыльцо. Его проводник ожидал, сидя на ступеньках. – Ну что, вспомнил? – Да, Набу. Исходная точка ведь для этого и нужна… – Не только… Как ты думаешь, предвечный Свет унесёт тебя или ты ещё вернёшься? – Конечно вернусь. Мне необходимо воплотиться. Возможно я сумею, хоть частично исполнить миссию. Набу рассмеялся и положил руку на плечо Кая. – Ты каждый раз это говоришь! – Я знаю. Но не теряю надежду. Послушай, а давай в будущем акте родимся братьями? – Я тоже об этом подумал. Давай. И ещё знаешь что? Давай родимся читающими в облаках? Я нашёл способ, как попасть в нужную семью…