18. Воплощение мечты.

Говорят, если чего-то желать всем сердцем – это обязательно произойдёт.

Майя не знала, насколько такое утверждение справедливо, но точно знала, чего она хотела. Об этом знали и все её немногочисленные друзья. Родители тоже были чудесно осведомлены. Даже соседи несколько раз в месяц слышали, что нужно Майе, несмотря на звукоизоляцию и закрытые окна на время истерики окна…

После очередного приступа, когда от хлопка двери в её комнату штукатурка не осыпалась лишь потому, что давно уже не использовалась в строительстве, отец и мать, очевидно, решились.

Они тихо вошли и сели на полу, рядом с кроватью, на которой, уткнувшись в подушку, рыдала девочка.

– Майя, возможно, ты не просто так хочешь иметь старшего брата… – осторожно начал отец.

– Ты твердишь о нём с тех пор, как научилась говорить… Это словно навязчивая идея. В большинстве случаев абсолютно нереальная. Мы могли бы родить тебе брата, но младшего, естественно…

Высота воя девочки достигла предела восприятия – предложение завести ей младшего брата звучало каждый раз, когда у Майи начиналась истерика, и всегда приводило к её кульминации. Девочка не отступала ни на шаг – ей нужен старший брат, старший, а не какой-то другой!

– Я не знаю, что это: гены, телепатия или ясновидение, но у тебя действительно есть старший брат. Просто он живёт… в другой стране, – голос мамы задрожал, и вслед за этим в комнате повисла тишина.

– Это твой единоутробный брат, – немного сдавленно продолжил отец, – он – не мой сын и появился ещё до того, как я встретил маму…

Майя вскочила с кровати и уставилась на родителей.

– И вы молчали всё это время?!

– Я сам лишь недавно узнал, – глухо произнёс отец. Мать смотрела в угол, то ли вспоминая, что она хотела рассказать дочери, то ли рыдая без слёз.

– Майечка, мне очень тяжело в этом признаться. Давно, ещё до того, как я встретила папу, в стране, где я тогда жила, у меня родился мальчик. Я сама была фактически ребёнком. В общем, он остался в приюте при монастыре…

– Теперь ты найдёшь его! – девочка ощущала такой гнев, что даже простые слова вылетали с ядовитым свистом, – Не знаю как, но, если ты не начнёшь поисков завтра же, их начну я!

Экспрессия десятилетней малышки была столь пугающей, что уже утром отец вылетел на родину супруги.

Эндрю было шестнадцать, и он заканчивал обучение в школе при том же монастыре, где был оставлен. По требованию девочки, отец фиксировал на камеру все этапы своей поездки. Майя видела, как Эндрю сообщили, что у него есть живые мать и сестра, любящие и ждущие дома. Она рыдала сильнее, чем при самых острых приступах истерики, но это были слёзы счастья, и мать рыдала вместе с ней.

Наконец, отец привёз Эндрю домой, и сестра кинулась на шею юноши, рассказывая, как сильно она его ждала и любила. Тот едва понимал Майю, но тоже не мог сдерживать слёз, повторяя “Спасибо, спасибо тебе…”. От брата пахло духами и новой одеждой – для Майи это был аромат счастья.

Молодому человеку позволили сдавать экзамены экстерном в школе при монастыре. Поскольку до выпуска оставалось недолго, ему лучше было доучиться в привычной обстановке. Понемногу он учил язык, знакомился с городом и страной – Майя хотела показать ему всё и сразу, отец же, сопровождая их, уравновешивал напор своей дочурки. Эндрю был способным юношей, хотя иногда странно замирал, задумавшись или усваивая новую информацию, – видимо, детство в приюте оставило какой-то след.

С отчимом у него установились доверительные отношения, и вскоре жизнь наладилась, войдя в новую, спокойную колею. Раз в триместр Эндрю улетал сдавать экзамены в свою школу, Майя скучала, но в последнее время тоже всерьёз взялась за учёбу, истерики прекратились, все невзгоды остались позади.

Известие о покушении на убийство брата одиннадцатилетней девочкой прозвучало громом среди ясного неба размеренных будней маленького городка. Потом распространились слухи, что это было убийство. Что молодой человек не успел спастись, когда сестра бросила в его ванну вырванный с корнями, подключенный к розетке провод настольной лампы. Некоторые утверждали, что девочку оправдали.

В любом случае, дело было тёмным: процесс проходил без присяжных, по его окончании семья быстро переехала, не оставив нового адреса и даже не попрощавшись с соседями. Хоть это и породило новую волну ужасных слухов, они захлебнулись сами собой, за неимением достоверных фактов. На письмо любопытных в местную газету: “Что произошло на самом деле?”, пришёл ответ: “Дело номер такой-то получило гриф “секретно”, и его детали не подлежат разглашению”.

Тем не менее, кое что выяснилось. Видимо, как иногда бывает в маленьких городах, информация просочилась из зала суда.

Несчастная Майя, с психопатией на почве отсутствия старшего брата, убила его, когда случайно обнаружила переписку родителей с одной фирмой, выполняющей преимущественно военные заказы. Та предоставила их семье андроида новейшего поколения для лечения дочери и полевых испытаний прибора. Когда девочка поняла, что возвращение потерянного брата – всего лишь спектакль, разыгранный, как по нотам, она уничтожила робота.
Социальные работники инициировали процесс признания девочки недееспособной, утверждая, что она нуждается в принудительном лечении и, уж точно, – изоляции, как представляющая общественную опасность. Якобы, она продемонстрировала склонность к убийству. Благодаря экспертному мнению психиатров, девочка осталась на свободе в прежнем правовом статусе. Судья учёл, что она осознанно привела в негодность андроида, и не покушалась на жизнь человека. Фактический вред не был причинён ни несчастным родителям, ни обманутой из лучших побуждений бедняжке.
Уголовное же дело закрыли за отсутствием состава преступления – уничтожение личного андроида не запрещается законом. А засекретили по требованию военных: якобы их разработка является государственной тайной. Хотя злые языки утверждали: просто боялись создать прецедент. Разве кто-то возьмётся утверждать, что очень скоро статья, запрещающая уничтожение ИИ, не понадобится?

Leave a Comment

Your email address will not be published. Required fields are marked *