Наверное, необходимо объяснить, когда именно дядя Лёха рассказал сказку про ёжика.Сделать это тем сложнее, чем проще я пытаюсь описать. Не хочется прослыть сумасшедшим, даже в среде тех немногих,кто прочтёт эти записки. Пожалуй не буду настаивать на реальности произошедшего. Лучше считать всё описанное нижеавторским вымыслом…Когда дяди Лёхи не стало, организация похорон упала на меня. Распоряжения на этот счёт и даже сумму наличными я нашёл у себя в тумбочке. Ничего особенного, тёмная мраморная плита и надпись на ней. Гравировщик, правда, поднял бровь. – Эстет, значит? – спросил. Надпись гласила: “Возвращено, согласно договору аренды от… (дата рождения). Благодарю за бесценный опыт и яркие впечатления.” ФИО, дата смерти. Сама церемония была скромной. Я, да несколько сопалатников и врачей. Навещал вначале регулярно, дважды в год. Потом реже. Время летело всё быстрее. Последние лет десять промчались скоростным локомотивом. От бешеного темпа вагоны слились воедино. Свадьба, работа, дети. Всё меньше различаемых деталей, всё громче стук железных колёс… Могилку навещать я перестал. Конечно, обещал себе туда заехать. Да всё не складывалось. А получилось неожиданно. Был вечер, солнце скрылось за горизонтом, а я ехал домой. Проезжая мимо кладбища, вспомнил дядю Лёху и ощутил щемящую тоску. Не от того, что не посещал могилу, а от того, что в бешеном ритме жизни забыл про себя, про то, что казалось мне когда-то важным или интересным. Я припарковал машину у ограды и прошёл в открытую калитку. Как обычно, в это время года над кладбищем собирался туман, но я быстро отыскал путь по старым, освещённым тусклыми фонарями, аллеям. Очистив знакомое надгробье от толстого слоя белой пыли, я присел рядом и погрузился в воспоминания. Я и не заметил, как туман сгустился и изменил даже правильные очертания могильной плиты. Мне казалось, что я сижу за столом. Едва проступающие очертания соседнего памятника вдруг обернулись чьим-то силуэтом. Очень знакомым. Я практически не испугался, когда силуэт шевельнулся и заговорил со мной.- Всё в порядке, это я. – Произнёс знакомый голос.- Здесь, на кладбище?- Если хочешь, можем перенестись в другое место. – Туман чуть отступил и я ощутил, что сижу не на холодной плите, а в удобном кожаном кресле. Вокруг возвышались снежные пики вершин, но холодно не было и дышалось легко.- Это Тибет, – пояснил дядя Лёха. – А хочешь, можем посидеть в кафе? Мы оказались на ярко освещённой террасе. Видимо был поздний вечер, на тёмно-фиолетовом небе горели крупные лимонно-жёлтые звёзды. Сквозь окно харчевни напротив, в довольно тусклом свете керосинки, я разглядел двух мужчин с тремя дамами, сосредоточенно поглощающих свои порции. От них веяло непонятной тревогой и мраком. – Они так жадно едят… – заметил я.- Ну, в их мире не часто удаётся полакомиться варёным картофелем. В основном они едят сырые клубни… – По моей спине пробежал холодок. Я отвлёкся,когда официант поставил на столик два фужера с зеленоватым напитком. Дядя Лёха уверенным движением поджёг содержимое. – За нас! – Лаконично провозгласил он. Я сдул пламя и проглотил обжигающую жидкость.- Абсент?- Oui, reel. Тут я заметил человека, увлечённо наносившего мазки на старенький мольберт. Он сидел прямо на мостовой, едва освещённый одним из окон. – Как же он рисует-то? – Спросил я. Тот, словно услышал и улыбнулся в рыжеватую бороду. Меня осенила догадка.- Да это же…- Ага, собственной персоной. Хочешь, я вас познакомлю? Увидев мою обалдевшую физиономию, дядя Лёха вдруг посерьёзнел. – Знаешь, нам ещё о многом нужно поговорить. Но я поберегу твою психику. Давай, пока ты не созреешь до встреч в таких местах, я буду просто приходить к тебе в воспоминаниях. Из больницы. Словно ты просто забыл некоторые наши разговоры.- А когда я созрею?- Когда осознаешь нелинейность времени. И перестанешь оперировать понятиями “прошлое” и “будущее”. Начнёшь жить настоящим и мы сможем видеться хоть на Памире, хоть в фантазиях художника. – Он допил остатки абсента и попросил – Посмотри на звёзды! Я глянул вверх. Огромные, жёлтые, они вращались и захватывали меня. Не могу описать. Приходит на ум слово “турбулентность”, но я не знаю, что это такое. Когда я опустил взгляд, туман уже отступил. Я сидел рядом с дядилёхиной могилой и, честно говоря, порядком замёрз. Нащупав в кармане ключи, я поднялся и, не попрощавшись, как делал обычно, направился к ожидающей за оградой машине.